9 сентября 2012 г., 15:12
Циклотрон для ума
Неконтролируемый запуск мозговой реакции
Немецкий писатель Хуберт Мания далеко не первый, кто посвящает свою книгу довольно своеобразной и взрывной даме – атомной бомбе. До него был и Ричард Родес, чья книга «The making of the atomic bomb», написанная в 1986 году, получила одну из самых престижных литературных премий в мире – пулитцеровскую. Она, правда, так и не была переведена на русский язык. В отличие от вышедших в 2011 году книг: «Тайная история атомной бомбы» Джима Бэггета и «Атомная бомба. Манхэттенский проект. Начало нового отсчета истории человечества» Джеймса Дельгадо. Мания пошёл по пути Родеса, пионера среди писателей-атомщиков, назвав свою книгу лаконично и без прикрас вроде налёта таинственности или громких слов о человечестве.
Этого и не нужно: название «История атомной бомбы» говорит само за себя, приобретая по прочтении определённую двусмысленность. Так, слово «история» перестаёт восприниматься исключительно как хронологически выстроенный ряд событий, а становится большим – «историей» как рассказом, своеобразным «жили-были…» от науки. Немецкий популяризатор будто бы специально добивается такого полисемантизма. Он показывает себя образцовым рассказчиком: не позволяет прямых оценок и лирических морализаторских отступлений, а просто пересказывает историю, обогащая её словами и фразами, свойственными его лёгкой и доходчивой манере повествования.
По сути Хуберт Мания рисует перед нами эволюцию камня – смоляной обманки, которую шахтёры, ищущие драгоценные металлы, долгое время сбрасывали в отвал. Всё начинается с открытия Мартина Генриха Клапрота в 1789 году. Этот аптекарь выделяет из «пустой» горной породы новый металл, который называет Уран в честь открытия очередного участника парада планет. Спокойно просуществовав почти век в качестве жёлтого красителя стеклянных изделий, под закат XIX столетия самый тяжёлый элемент периодической таблицы становится звездой научных лабораторий Европы. Хуберт Мания последовательно освещает превращения, которые происходят со смоляной обманкой под воздействием человеческого интеллекта – лучших умов XX века. Год за годом, открытие за открытием автор прокладывает бикфордов шнур рассказа, который, в конце концов, приводит к большому взрыву.
Этот же шнурок связывает воедино те разрозненные знания о физике атома, которые остались после школьных уроков, после бестолковых учебников с короткими биографическими справками на полях, после случайных упоминаний в телевизоре и статей в Википедии. Мария Склодовская-Кюри, Альберт Эйнштейн, Нильс Бор, Роберт Оппенгеймер и другие учёные-нобелианты – все они, благодаря продуманным связкам Хуберта Мании, начинают существовать для тебя в одной плоскости, начинают гармонично взаимодействовать друг с другом, как элементы одной химической реакции под названием «история атомной бомбы».
Такая гармония во многом определяется точным балансом противоположностей в книге. Так, науку Мания уравновешивает искусством. Он показывает, что любовь к науке, чаще всего нацеленной на разрушение, будь то расщепление ядра или синтез аммиака, который лёг в основу газового оружия, в сердцах многих учёных соседствует с любовью к музыке – занятию созидательному. Физик-теоретик Макс Планк, который ввёл понятие кванта, устраивает на своей вилле «домашний музыкальный вечер с трио си-бемоль мажор Бетховена», в котором участвует и Эйнштейн, и Отто Ган. А на территории в Лос-Аламосе, где развернулся секретный Манхэттенский проект, находится место не только будущему «Толстяку» (название атомной бомбы), но и двум фортепиано. На одном играет Моцарта будущий изобретатель водородной бомбы Эдвард Теллер, на другом – Отто Фриш, почитатель Бетховена, который иногда приводит с собой виолончелиста и скрипача. Тут Хуберт Мания иронизирует: «За невольные удары литавр – к сожалению, они редко попадают в такт – отвечают взрывные опыты Сета Неддермейера на ранчо Анкор». Даже первое испытание атомной бомбы проходит под звуки «Щелкунчика» Петра Ильича Чайковского.
Возможно, немецкий писатель остановил свой рассказ на этом первом, бескровном взрыве творения человеческого интеллекта только потому, что дальнейшую историю бомбы – путешествие «Малыша» и «Толстяка» в Японию – не уравновесить и не изменить уже ничем.
Равновесие созидательного и разрушительного – важная линия в книге «История атомной бомбы», но гораздо больше определяет качество этой non-fiction книги другой баланс – художественности и документальности. Хуберт Мания очень верно разбавляет иногда нелегко усвояемые описания физических процессов какими-то бытовыми деталями. Он рассказывает, как основатель ядерной физики Отто Ган состоял в певческом кружке для фифочек «Хриплый фазан» или как пронырливые предприниматели на волне радиоактивного безумия производили «лучащиеся» крема для увядающей кожи и сочиняли рекламные вирши. Особого упоминания заслуживает история о клубе UPPU, в который входили металлурги, производящие плутоний для атомной бомбы. Аббревиатура расшифровывалась как You Pee Pu, что в переводе означает «ты писаешь плутонием». В кружок входило 26 человек, которые считали своё заражение плутонием предметом особой гордости и доказательством патриотизма. Благодаря такой подаче документального материала интерес к книге не ослабевает, а постоянно «самоподогревается», как шарик из полония, источник нейтронов в атомной бомбе.
Интерес во время чтения «Истории атомной бомбы» обладает инерцией. А это и есть самое важное в хорошей книге: пробуждение здорового любопытства, желания узнать больше. Эта книга выводит из интеллектуальной апатии – довольно частого в наше время явления, когда ко всему вокруг относишься как к чему-то само собой разумеющемуся. Но прочитав «Историю…», осознаёшь, что за каждым даже небольшим открытием, за каждым изобретением, которое позволяет всё меньше задействовать своё серое вещество, стоит долгий и мучительный интеллектуальный труд какого-нибудь гения... В общем, книга Хуберта Мании – тот ещё детонатор. Сам не заметишь, как в мозгу начинается цепная реакция.